Кордова, Кадис и Севилья местами очень смахивают на города арабского Востока: невысокие, выходящие глухими стенами на улицу белые дома с выложенными марокканской мозаикой внутренними двориками, где журчат причудливые фонтанчики. Из кафе, баров и ресторанчиков доносится пронзительная андалусская народная музыка с органично вплетенными арабскими и берберскими мотивами. Наконец, сами аборигены нередко напоминают настоящих арабов.
Недаром где-то до 50-х годов ХХ века в этнографической литературе андалузцев квалифицировали как испаномавров. По крайней мере, из всех испанцев они наиболее смуглые. Да и сиеста для них гораздо важнее, нежели для жителей других областей страны. А как иначе? Жара днем просто нестерпима.
Но, как и на Ближнем Востоке, разморенная сонливость сиесты в любой момент может быть прервана неожиданным всплеском огневого, по-настоящему южного, темперамента местных жителей. Он проявляется, в частности, в чрезвычайно энергичной жестикуляции, напоминающей итальянскую. Андалузцу мало просто разговаривать, ему обязательно надо все показать собеседнику руками - существует целая церемония общения с притрагиваниями, похлопываниями по плечу, спине, бокам, щекам и так далее. Этим они сильно отличаются, например, от деловых и по испанским меркам сдержанных каталонцев.
Несмотря на пылкий характер андалузцев, страсти-мордасти с навахами наперевес, известные нам по бессмертному произведению Проспера Мериме, по большей части остались в прошлом. Поэтому в Андалусии только в искусстве фламенко можно наблюдать самый яростный, но вполне безопасный для окружающих взрыв необузданных страстей.
